Вход в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре   ::   Иванов Николай Федорович

А тут создали движение, сняли их, увидели ваши глаза – вроде и убивать теперь жалко будет. Прикинь, ерунда какая.

Но основное, что удерживает от побега, – боязнь за семьи. Домашние адреса известны из паспортов, и не успеем мы встретить первый же рассвет на воле, как звонки в Нальчик и Москву поднимут тех, кто отыграется на наших близких. А если еще и кровь прольем…

Так что, даже если минуем посты, пройдем минные поля и растяжки, перевалим хребты, отобьемся от волков и придем-таки к своим, тут же на коленях опять поползем в Чечню. Умоляя не трогать семьи. Плен – это личный крест каждого, и нести его только нам. Поэтому пусть хоть всю охрану снимут, пусть распахнут двери – не выйдем. Пока не договорятся те, кто занимается нами.

Махмуду, не имеющему пока семьи, с мыслью о беспомощности смириться тяжелее. Но времена, к сожалению, не кавказских пленников Льва Толстого: связь сделает месть быстрой.

Остаемся. Время чертить календарики на октябрь…

Расщепляю, расправляю очередную сигаретную пачку. Проволочкой пришиваю белый лоскуток к истрепавшейся, истершейся простынке, где зачеркнуты предыдущие месяцы. Пока помню практически каждый прожитый день – и когда расстреливали, и когда давали надежду. Перемещения помню. Разговоры. Значит, мы еще не долго маемся в заточении?

Подхожу к двери. Отодвигаю одеяло. По ступенькам топот – кто-то стоял у решетки и слушал наши разговоры. Пусть слушают, если не отваливаются уши. Их дело – охранять.