JК
Встреча :: Толстой Алексей Николаевич
Страница: 1 из 14---------------------------------------------
Толстой Алексей Николаевич
Встреча
Алексей Николаевич ТОЛСТОЙ
Встреча
Рассказ
У Маши в руках было уже четыре свертка. Дядя Григорий просил еще купить аспирину, но непременно на Никольской, где, дожидаясь очереди, Маша больше получаса просидела у дверей около кокосовых мочалок. Оставалось взять билеты на лекцию в Политехнический музей и зайти за пирожными на Петровку.
На Лубянской площади ее подхватил сильный сырой ветер, насыщенный талым снегом и шумом, буйный и наглый, сокрушивший за эти три дня все зимнее, застывшее, снеговое великолепие и где-то далеко на юге уже сломавший льды.
Придерживая синюю короткую юбку и шляпу, Маша остановилась, чтобы перевести дух, и вдруг стало ужасно грустно, может быть, оттого, что надо всей Москвой, над куполами и крышами носились тучи галок, великое множество: мокрые и голодные, одичавшие от весеннего ветра, они цеплялись за кресты, сбивались в табуны и внезапно пропадали за низкими обрывками облаков. У стены Китай-города стояли калеки и нищие. У иных тряслись руки и голова, другие пели гнусавым голосом Лазаря, и поводыри-мальчишки молча протягивали в толпу шапчонки за копейками. Здесь на мокром асфальте, под ногами прохожих, сидели офени и продавцы краденого, разложив на рогожах товар: шнурочки, маковки, картинки религиозного и светского содержания, гребешки, книжечки и ворованные бинокли. Сбоку продвигались, звеня, трамваи.
Толстой Алексей Николаевич
Встреча
Алексей Николаевич ТОЛСТОЙ
Встреча
Рассказ
У Маши в руках было уже четыре свертка. Дядя Григорий просил еще купить аспирину, но непременно на Никольской, где, дожидаясь очереди, Маша больше получаса просидела у дверей около кокосовых мочалок. Оставалось взять билеты на лекцию в Политехнический музей и зайти за пирожными на Петровку.
На Лубянской площади ее подхватил сильный сырой ветер, насыщенный талым снегом и шумом, буйный и наглый, сокрушивший за эти три дня все зимнее, застывшее, снеговое великолепие и где-то далеко на юге уже сломавший льды.
Придерживая синюю короткую юбку и шляпу, Маша остановилась, чтобы перевести дух, и вдруг стало ужасно грустно, может быть, оттого, что надо всей Москвой, над куполами и крышами носились тучи галок, великое множество: мокрые и голодные, одичавшие от весеннего ветра, они цеплялись за кресты, сбивались в табуны и внезапно пропадали за низкими обрывками облаков. У стены Китай-города стояли калеки и нищие. У иных тряслись руки и голова, другие пели гнусавым голосом Лазаря, и поводыри-мальчишки молча протягивали в толпу шапчонки за копейками. Здесь на мокром асфальте, под ногами прохожих, сидели офени и продавцы краденого, разложив на рогожах товар: шнурочки, маковки, картинки религиозного и светского содержания, гребешки, книжечки и ворованные бинокли. Сбоку продвигались, звеня, трамваи.