JК
Выскочивший из круга :: Юрский Сергей Юрьевич
Страница: 54 из 106На всю жизнь!
И вот опять жуткий вопрос – сколько ее будет, всей жизни? Если еще парадесятков и точка, тогда думать нечего – всё на месте, и кому надо останется. А если не пара десятков, а пара сотен годков, тогда что? Вот и думай! Можно все закрыть и уйти. Даже навар будет. Но я же видел, как это случается. Я в кругу! И круг этот вращается, и спрыгнуть нельзя. Страшное дело! Скорость невероятная. Я видел, как люди (серьезные люди!) спрыгивали, то есть отходили в сторону. По болезни или со страху. Спрыгивали с большим запасом. И, вроде, уцелели, и весь запас унесли, а ни хрена! Тут же все рушится, земля из-под тебя уходит на фиг. Либо каюк, то есть отдает концы, либо полный ноль. Полный! Страшное дело! Выпрыгивать из круга – это смерть. Точно!
Поэтому опять вилка – уйти нельзя, а уйти надо. И вот я решаю – Горелик! Я не ухожу, я отлучаюсь. И нужна замена. ВРЕМЕННАЯ! И опять – Горелик. Да, он меня пытался кинуть, но я его первый кинул. И крепко, он мою руку почуствовал. Но Макса Горелика я все-таки знал, когда еще шкетами были. И он умный. И этот еврей все равно лучше любого русского и татарина, и, особенно, любого поляка, с которыми я тоже дела имел. Горелик – это паровоз, а может быть, даже ракета! Он потянет. Вопрос только в том, чтобы поставить его на ограничители.
И вот я решил – Горелик! И я ему сказал: “Макс, крути машину! Ты здесь почти все знаешь. Почти! Остаток знаю только я. Это мой ядерный чемоданчик, понял? Нажму кнопку – все взлетит, и ты взлетишь. Но мне надо слинять. Понял? Не спеши понимать. Этого нельзя понять, пока я не скажу. Скажу только тебе.
И вот опять жуткий вопрос – сколько ее будет, всей жизни? Если еще парадесятков и точка, тогда думать нечего – всё на месте, и кому надо останется. А если не пара десятков, а пара сотен годков, тогда что? Вот и думай! Можно все закрыть и уйти. Даже навар будет. Но я же видел, как это случается. Я в кругу! И круг этот вращается, и спрыгнуть нельзя. Страшное дело! Скорость невероятная. Я видел, как люди (серьезные люди!) спрыгивали, то есть отходили в сторону. По болезни или со страху. Спрыгивали с большим запасом. И, вроде, уцелели, и весь запас унесли, а ни хрена! Тут же все рушится, земля из-под тебя уходит на фиг. Либо каюк, то есть отдает концы, либо полный ноль. Полный! Страшное дело! Выпрыгивать из круга – это смерть. Точно!
Поэтому опять вилка – уйти нельзя, а уйти надо. И вот я решаю – Горелик! Я не ухожу, я отлучаюсь. И нужна замена. ВРЕМЕННАЯ! И опять – Горелик. Да, он меня пытался кинуть, но я его первый кинул. И крепко, он мою руку почуствовал. Но Макса Горелика я все-таки знал, когда еще шкетами были. И он умный. И этот еврей все равно лучше любого русского и татарина, и, особенно, любого поляка, с которыми я тоже дела имел. Горелик – это паровоз, а может быть, даже ракета! Он потянет. Вопрос только в том, чтобы поставить его на ограничители.
И вот я решил – Горелик! И я ему сказал: “Макс, крути машину! Ты здесь почти все знаешь. Почти! Остаток знаю только я. Это мой ядерный чемоданчик, понял? Нажму кнопку – все взлетит, и ты взлетишь. Но мне надо слинять. Понял? Не спеши понимать. Этого нельзя понять, пока я не скажу. Скажу только тебе.