Вывернутая перчатка   ::   Павич Милорад

Я так и не понял, относилось его замечание ко мне (я действительно не мог вспомнить, как его зовут) или к нему самому, потому что он, судя по всему, не помнил моего имени.

Когда я сказал, что люблю ходить на охоту, он спросил, охочусь ли я и на тетерева. И рассказал, как надо это делать:

– Никогда не стреляй в тетерева, пока он сидит на елке, – там он никогда не токует. А вот как перелетит на бук – стреляй, на буке токует обязательно и ничего не видит, пока у него клюв открыт, – глаза закрываются…

Через некоторое время он встал, попрощался и, уходя, заметил:

– Хорошо еще, что в погребе не было лука, луком вино могло бы и через бочку пропахнуть. Вино, которое мы сегодня пили, наверняка еще что-то шепчет в своем бочонке, такое вино нужно слушать, приложив ухо к бочке, и иногда можно даже понять, что оно хотело сказать…

Когда он уходил, мне показалось, что родинки на его лице зашевелились и начали ползать, как насекомые. Он был слишком слаб для своей силы, и она уводила его слабости куда захочет…

В ту ночь я заснул настолько усталый, будто переставлял с места на место колодцы, и сон мне приснился только перед рассветом, потому что я из тех, у кого зубы быстрее, чем язык, а такие видят сны, лишь когда начинает светать, отставая во сне настолько, насколько наяву уходят вперед. Во сне передо мной вновь появился мой знакомый из «Под тенью лип», подошел ко мне, так же как в ресторане, и что-то написал на моей ладони. А я попытался во сне откусить ему пуговицу на рубашке.