JК
Взять живым! :: Карпов Владимир Васильевич
Страница: 125 из 133Картинки из журнала «Огонек» на стены наклеены, таки веселы, ярки картинки – цветы, море, птицы, корабли, леса. Вот так без докторов и выкохала мэнэ Галю. Ходить я начал, потом бегать, плавать. На комбайнера выучился, и все село любовалось нами. Я с поля иду, а Галя дождать не может, навстречу бежит. Будто чуяла – короткое наше счастье, будто знала наперед, что разлучит нас война…
На том и оборвал Шовкопляс свой рассказ о себе и о своей Гале.
В блиндаже было тепло, от печки шел домовитый запах сохнущей одежды. Воркуя, закипал чайник, но вдали потрескивали приглушенные бревенчатым накатом пулеметные очереди.
– Кто еще, братцы, расскажет о свадьбе-женитьбе? – спросил Лузгин. – может быть, Костя?
Королевич залился стыдливым румянцем, прикрыл ресницами голубые глаза.
– Я не женат…
– Но деваха-то есть?
Костя молчал. Казаков, выручая Королевича, попытался втянуть в разговор Голощапова:
– Может, ты, Алексей Кузьмин, о своем житье-бытье поведаешь?
Голощапов почесал в затылке и, как обухом, врезал:
– Все это муть! Первый год после женитьбы у всех сладкий. А проживете лет десять – двадцать, еще неизвестно, какие ваши Грунечки да Галечки станут. – Язва ты, Голощапов! – остановил его старшина разведвзвода Жмаченко. – зачем людей обижаешь? Хочешь говорить – скажи про себя, не хочешь – помолчи, а людей не трожь.
– Я и говорю про себя, а не про тебя.
На том и оборвал Шовкопляс свой рассказ о себе и о своей Гале.
В блиндаже было тепло, от печки шел домовитый запах сохнущей одежды. Воркуя, закипал чайник, но вдали потрескивали приглушенные бревенчатым накатом пулеметные очереди.
– Кто еще, братцы, расскажет о свадьбе-женитьбе? – спросил Лузгин. – может быть, Костя?
Королевич залился стыдливым румянцем, прикрыл ресницами голубые глаза.
– Я не женат…
– Но деваха-то есть?
Костя молчал. Казаков, выручая Королевича, попытался втянуть в разговор Голощапова:
– Может, ты, Алексей Кузьмин, о своем житье-бытье поведаешь?
Голощапов почесал в затылке и, как обухом, врезал:
– Все это муть! Первый год после женитьбы у всех сладкий. А проживете лет десять – двадцать, еще неизвестно, какие ваши Грунечки да Галечки станут. – Язва ты, Голощапов! – остановил его старшина разведвзвода Жмаченко. – зачем людей обижаешь? Хочешь говорить – скажи про себя, не хочешь – помолчи, а людей не трожь.
– Я и говорю про себя, а не про тебя.