Щи   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Уха наливает по второй.

БОРЩ. Будем.

УХА. Будем.

Чокаются, пьют.

БОРЩ (закусывая). Слушай, а где ваш шеф-повар?

УХА. Рассольник? В больничке. Поэтому лагерь я держу.

БОРЩ. Что с ним?

УХА. Его питерские отравили. Прислали ему на день рождения ливерной колбасы. Ну и... Он и баба его залетели. Она уже дуба врезала. А он еще жив.

БОРЩ. Так он же дружбанил с Бараньей Котлетой.

УХА. Хуй их разберет. Вчера дружбанили, а сегодня они его загнули. Вобщем, это не мое дело. Я человек одесский, от ваших разборок держусь подальше. Мы за телятиной и свининой не гонимся. На морской рыбе тоже нехуево зарабатывается. Клиентов до хуя. Кефаль под белым соусом, мидии в белом вине, жюльен из гребешков, креветки в тесте.

БОРЩ. Надо б навестить его. Я с ним три банкета сбацал.

УХА. Завтра навестишь. Давай еще дернем.

Пьют.

БОРЩ. А рябиновая у вас ничего.

УХА. Стараемся.

Закуривают.

УХА. Не спрашиваю, за что залетел.

БОРЩ. И не надо.

УХА. Надолго к нам?

БОРЩ. Как понравится.

УХА. А чего? Оставайся. Ночная жизнь у нас бьет ключом.

Смотрят на зеков.

УХА. Может ты с дороги устал, прилечь хочешь?

БОРЩ (усмехаясь). Это если б я анисовую пил. А после рябиновой я всегда хочу одного.

УХА. Жрать?

БОРЩ. Ебаться.

УХА. Ну с этим нет проблем. У нас баб немного, но все путевые. (Кричит.) Студень! Проводи Борща в женский барак. Или нет, погоди.