Хмельницкий. Книга первая   ::   Ле Иван

Берег все больше заполнялся казаками. Могучее дыхание многих сотен людей наполняло юную душу Богдана невыразимым чувством бодрости. И в то же время почему-то болезненно сжималось сердце. Не от усталости, поднимаясь на гористый берег, его соотечественники так дышат, а от ненависти и жажды мести. Это сильное чувство передалось и ему… Странно! Где-то здесь в порту, на галерах, истекают, наверное, кровью несчастные пленники, братья и сестры. В благородном стремлении догнать галеры-темницы и спасти бедных людей затрачено столько тревожных дней и недоспано столько ночей. А когда их спасение стало реальной возможностью, спасители будто забыли про них, думают только о мести, только о мести!

Богдан посмотрел на турка. Баяр хорошо понимал настроение казаков, ступивших на его родную землю… На взгорье раздавались выкрики воинов, собиравшихся в курени и сотни. Чувствовалось, что каждый из двух тысяч казаков, выходя на этот молчаливый, окутанный предрассветной мглой берег, знал: после трехмесячного похода главное сражение произойдет именно здесь. И каждый вспоминал излюбленное казацкое изречение — «пан или пропал!».

По приказу старшого возле каждой чайки осталось по одному, по два казака. Они силились выровнять челны в одну линию. А остальные, вооруженные мечом и духом мести, двинулись на скалы и крутые холмы. Крылатые слова — «пан или пропал» — подгоняли и сдерживали, бросали то в жар, то в холод.