Хмельницкий. Книга первая   ::   Ле Иван

Вначале это было вполне терпимое напоминание оране. Но в море Богдану стало невмоготу. Он не находил себе места. Сулима раздобыл у Яцка свежей корпии из турецкого госпиталя и бинтов для перевязки. По польскому обычаю, раненую руку опустили в соленую морскую воду, а по казацкому — рану присыпали табачным пеплом из трубки. Сулима ласково перевязал руку Богдана и удобно подвесил на повязке через плечо.

Но пока что все подшучивали над его пустяковой раной. А на следующий день боль стала отдавать в плечо. Несмотря на осеннюю морскую свежесть, особенно ощутимую ночью, Богдан весь горел.

Последние двое суток пришлось лежать. Он уже не в силах был подойти к Ивану, послушать его рассказы о встрече с Селимом, о девушке, «закутанной так, что только заплаканные глаза блестели да стон вырывался из пересохших уст…».

Ему приготовили постель и уложили в носовой части чайки. Сам Яцко дважды осматривал его рану. На это время у руля становился Тарас, которого вместе с донским казаком и с Иваном Сулимой Яцко взял к себе в сечевики. Больной теперь не улыбался, когда шутили, жаловался на духоту, на боль в руке.

Так и не пришлось ему разыскать в Крыму регимент Хмелевского. Войска уже оставили Крым, а отряды полковника Дорошенко давно отправили на Украину всех пленных, отбитых у татар и турок в Бахчисарае.

Об этом он узнал от Ивана Сулимы. Тяжелобольного Богдана теперь везли на возу, а оседланный карий конь его от самой Кафы шел привязанным сбоку, напоминая всем о болезни его хозяина.