JК
Хмельницкий. Книга первая :: Ле Иван
Страница: 86 из 629Но когда она увидела седую мать, с лицом, испещренным морщинками, ее охватила невыразимая скорбь… Как одиноко доживает свой век ее матушка… Но не покидает свой родной Переделав!
С чувством глубокой несказанной любви обнимала бабушка своего внука Зиновия, ласкала его, как малого ребенка. Много лет мечтала она об этой встрече. Не столько думала она бессонными ночами о дочери, как о внуке. В нем хотела она видеть достойного продолжателя переяславского казацкого рода. Старуха только головой покачала, когда Матрена рассказала ей о том, как бежал сын из дома, чтобы стать казаком. Неизвестно, кому больше сочувствовала старуха, качая головой, — родителям или внуку. Такой уж молодец… Стройный, чернявый, с умными, ясными, будто немного грустными глазами. Казак, орел!
В тот же вечер бабушка рассказывала внуку о покойном дедушке, переяславском казаке, принимавшем участие в героических походах Северина Наливайко. Теперь-то уж можно открыто говорить об участии покойного в народном восстании.
— Своей жизнью заплатил казак проклятым королевским гетманам за службу у Наливайко. Сложил свою голову, горемычный, где-то в Ливонии, во время похода реестровцев. Сказывают казаки, погиб вместе со славным Самойлом Кишкой…
Начинало темнеть. В сумерках не заметили, когда вернулся Михайло. Услышав, какие разговоры ведет бабушка со своим внуком, он тотчас предложил жене с сыном переехать в собственный дом. Это было сказано таким категорическим тоном, что Матрена, переглянувшись с Мелашкой, не стала возражать. Она давно уже поняла, что в их семейной жизни не ждать покоя. А особенно сейчас, когда произошли большие изменения и в служебных делах и в личных. Сокрушенно посмотрела она на сына, потом на мужа и стала собираться.
С чувством глубокой несказанной любви обнимала бабушка своего внука Зиновия, ласкала его, как малого ребенка. Много лет мечтала она об этой встрече. Не столько думала она бессонными ночами о дочери, как о внуке. В нем хотела она видеть достойного продолжателя переяславского казацкого рода. Старуха только головой покачала, когда Матрена рассказала ей о том, как бежал сын из дома, чтобы стать казаком. Неизвестно, кому больше сочувствовала старуха, качая головой, — родителям или внуку. Такой уж молодец… Стройный, чернявый, с умными, ясными, будто немного грустными глазами. Казак, орел!
В тот же вечер бабушка рассказывала внуку о покойном дедушке, переяславском казаке, принимавшем участие в героических походах Северина Наливайко. Теперь-то уж можно открыто говорить об участии покойного в народном восстании.
— Своей жизнью заплатил казак проклятым королевским гетманам за службу у Наливайко. Сложил свою голову, горемычный, где-то в Ливонии, во время похода реестровцев. Сказывают казаки, погиб вместе со славным Самойлом Кишкой…
Начинало темнеть. В сумерках не заметили, когда вернулся Михайло. Услышав, какие разговоры ведет бабушка со своим внуком, он тотчас предложил жене с сыном переехать в собственный дом. Это было сказано таким категорическим тоном, что Матрена, переглянувшись с Мелашкой, не стала возражать. Она давно уже поняла, что в их семейной жизни не ждать покоя. А особенно сейчас, когда произошли большие изменения и в служебных делах и в личных. Сокрушенно посмотрела она на сына, потом на мужа и стала собираться.