Хмельницкий. Книга вторая   ::   Ле Иван

Лишь бы у воина билось сердце и он мог воевать с их врагами! И для смертников найдется война — за какую-нибудь веру или за Дунай. Правда, с устья Дуная уже и родных петухов услышать можно.

— Возле Дуная не только можно услышать родных петухов. Родной землей пахнет даже ветер.

— Пахнет ветер… Мне он смертью пахнет оттуда! — оживился Кривонос. — Не так ли, пан Себастьян? Ведь нам, осужденным на смерть, остается только в морские пираты идти…

— На это купцы и подбивают? Они, кажется, откуда-то с севера? — допытывался Ганджа, боясь прозевать более теплое место у земных владык. Он до сих пор колебался, куда направить паруса своего жизненного челна.

— Да, с севера… Что рыбаки, что купцы на морской пиратской дороге — один черт. Говорят, теперь вольно им. От испанцев будто бы избавились. А что лучше выбрать? На море нам не впервые бить врага! Надо бы соглашаться! Ведь совсем измотались, дальше уж некуда… Вместе с рыболовством, может, и каким-нибудь делом занялись бы на той свободной земле. Там ни короля, ни баниций, ни кровожадных иезуитов!

— Значит, нанимают рыбаков… А может, разбойниками станем на море? — снова поинтересовался единственный среди лисовчиков шляхтич Себастьян Степчинский.

— Лучше уж море, пан Степчинский, чем эти непроходимые лесные дебри! Осточертело зверем шнырять по земле. В этих лесах волком завоешь… Галеры, говорят, уже есть у них. Соберемся — и в море.