Хороший исход   ::   Бакланов Григорий

– Значит,- уточняет судья,- вы не знали, что больной, материал которого,- она делает ударение на слове «которого» и теперь уже твердо взглядывает на эксперта, пытавшегося помогать ей в обращении со словами,- материал которого был принесен вам на биопсию, вы не знали, что больной этот умер?

– Нет, не знала! – Боборыкина трясет щеками.- Не знала.

– И биопсию вы делали, как всегда?

– Как всегда! А как же можно иначе? Мы иначе не делаем.

В сущности, и судья, и адвокат, который готовил свой уличающий вопрос, оба понимают, не может свидетельница помнить сейчас, что она тогда знала и чего не знала. За месяцы, прошедшие с тех пор, столько было в больнице разговоров об этой операции, о деле профессора Осипова, что у Боборыкиной неминуемо спуталось или, во всяком случае, могло спутаться, что она знала в тот момент, а что узнала потом. И, как бы ни старалась она сейчас вспомнить, все это в большей мере недостоверно. Однако судья задала свой вопрос и выбила у адвоката оружие, которое тот приготовлял исподволь. Незаметное для посторонних маленькое сражение закончилось в ее пользу.

– Так. Значит, вам принесли из операционной. Расскажите, в чем принесли и что это было?

– Ну, я, конечно, не помню сейчас… Принесли в лотке, и помню только, что было там много всего,- Боборыкина делает рукой жест, показывая, что было с верхом.- Помню, печень была там.

В своей красной шубе, сшитой в талию, отчего сильно обтянуты грудь и зад, она стоит посреди зала на солнце. Ей жарко от волнения, от солнца, от прилегающего к лицу и шее мехового воротника, щеки ее сквозь пудру горят, они уже свекольного цвета.

– Много было? – спрашивает судья и сама не замечает, как пальцами повторяет при этом жест Боборыкиной.

– Много. Полный лоток.