За стеклом   ::   Мерль Робер

Несколько минут назад он говорил, что отношения между профами и студентами – это отношения между хозяевами и рабочими. Но внезапно это противоречие утратило для нее всякое значение, она ощутила безумную тревогу – Симон говорит совершенно несвойственным ему холодным и отчужденным тоном.) Это значит забывать, – продолжал Симон, – что настоящая эксплуатация осуществляется на заводе. – Он умолк, сделал глубокий вдох и, не глядя на Жозетт, уставясь своими запавшими глазами в какую-то точку над ее головой, сказал низким безличным голосом, четко выговаривая каждый слог: – Следовательно, и бороться с этим надо на заводе, раз и навсегда повернувшись спиной к студенческой среде, которая, учитывая ее социальные корни, отравлена мелкобуржуазным мировоззрением, и обнаруживает это мировоззрение в самом характере этого протеста, узкого и ничтожного. Мое решение принято, дурында.

Он снял свои длинные скелетообразные пальцы с плеча Жозетт, и она затряслась в испуге, как ребенок, руку которого внезапно отпустил отец посреди мостовой, среди стремительно мчащихся машин. Она застыла в тоскливом ожидании, подняв на него глаза.

– После пасхи, – продолжал Симон, его костлявое бородатое лицо вознеслось над ней, как знамя, – я покидаю Нантер и нанимаюсь куда-нибудь рабочим.

Наступило молчание.

– А как же я? – сказала Жозетт пресекающимся голосом.