Забытый - Москва   ::   Кожевников Владимир

Ох, далеко не каждому!

И Бобер, и Микула взглянули на старика с удивлением. Они явно не ожидали от него столь мудрых, прямо-таки философских, а главное - лестных речей. Бобер подошел и обнял его:

- Спасибо, Никифор Василич! Спасибо на добром слове!

Никифор немедленно прослезился, и Бобер круто переменил разговор. Повернулся к Микуле, посерьезнел:

- Потери?

- Пока приблизительно. Убитых - около четырехсот. Раненых - к двум тысячам, много тяжелых.

- Ччерт! Неслабо. А у них?

- Не считали. Пленных больше четырех полков, стало быть, за четыре тысячи. Это те, кто на ногах. А раненых, убитых - к вечеру.

- Четыре тысячи... Много. Как бы разбегаться не начали.

- Может, повязать?

- Повязать - померзнут. Да и веревок на такую ораву где взять?

- Веревки-то найдутся. У них, почитай, у каждого аркан при себе.

- Что за новости?!

- Черт их знает. Наверное, нас собирались вязать.

- Да-а. Бодливой корове... Вот что, Василич. Давай-ка их поработать заставим. Чтоб попотели, чтоб сил на побег не осталось.

- А чего делать? Могилу копать?

- Могилу. И не одну. Наших-то тоже не всех домой повезешь. Ну, Коломна близко. А остальные? Никифор Василич, ты как?

- До Можайска далече. Да ведь и дело не кончено. Так?

- Так.

- Тогда что ж... Я своих тут положу.

- Вот. Так что пусть копают. И своих сами хоронят. Это дело тяжкое. Потом: раненых своих тоже пусть сами обиходят, нам ими некогда заниматься. И давай-ка для них загон сделаем.