Загон   ::   Лесков Николай Семенович

Ее давний "петушок" теперь достиг уже всего, чего он мог достичь, и в нынешнем году выходит в тираж. Будущим летом они уже не будут жить в Меррекюле. Мы едва узнали друг друга и, конечно, не много говорили о прошлом. Мы чувствуем, что мы стары и нам некстати вспоминать, какие мы были в то время, когда она упала под стол. Генеральша, по-видимому, желает поддерживать со мною знакомство, но так вежлива, что старается говорить всегда о таких вещах, которые мне неинтересны. Впрочем, иногда она говорит со мною о Толстом, которого она "похоронила для себя после Анны Карениной". Как он "пошел косить" - она ему сказала: "Прощай, батюшка!" Она на него, однако, "не нападает, как другие". "Зачем, нет! Пускай он себе думает что хочет, но зачем он хочет это распространять. Это не его дело. Суворин его отлично... Он его почитает и обожает, а на предисловие к сонате отлично... Не за свое дело и не берись. Род человеческий кончаться не может... Суворин отлично!.." На эту тему генеральша неистощима и всегда сама себе равна: Суворина она ставит высоко: "il a une bonne tete", {У него хорошая голова (франц.).} а Толстой "гениальный ум, но ce nest pas serieux, vous savez.{Это не серьезно, вы знаете (франц.).} Толстому, по-моему, одного нельзя простить, что он прислугу и мужчин портит. Это расстраивает жизнь. У меня была честная, верная служанка - и вдруг просит: "Пожалуйста, не приказывайте мне никому говорить, что вас дома нет, когда вы дома: я этого не могу". "Что за вздор такой!" - "Нет-с, говорит, это ложь - я лгать не хочу". И так и уперлась.