Загон   ::   Лесков Николай Семенович

Вина же Гумилевского состояла в том, что он "увлекся духом христианина" и вообще был родствен по мыслям архимандриту Федору Бухареву, который все хотел примирить "православие с современностью", и достиг только того, что его стали называть "enfant terrible {Ужасный ребенок (франц.).} православия". Аскоченский, как жрец, "заклал" его и "обонял воню его крови". Но архимандрит Бухарев был умнее и характернее Гумилевского, и притом он был одинок в то время, когда Аскоченский вонзил ему в грудь свой жертвенный нож и "бегал по стогнам с окровавленной мордой". Одиночество для борца - большое удобство!

В Нарве Гумилевскому приходилось терпеть и от своих и от чужих; а главное, здесь ему не перед кем было говорить свои экспромты. Русская публика в Нарве к этому не приучена, и жаждавший деятельности молодой и действительно добрый человек почувствовал себя лишенным самого дорогого и приятного занятия и начал было заниматься иным делом, но остановился. В Меррекюле он встретил знакомых петербургских генеральш и задумал с ними построить здесь "маленькую, но хорошенькую православную церковь". В ней добрый священник надеялся опять "расширить уста своя", так как он мог надеяться, что идоложертвенный Аскоченский имеет на кого метаться в Петербурге, и что будет сказано за Нарвою - он того не услышит. Можно будет говорить самые смелые вещи, вроде того, что все люди на свете имеют одного общего отца; что ни одна национальность не имеет основания и права унижать и обижать людей другой национальности; что нельзя молиться о мире, не почитая жизни в мире со всеми народами за долг и обязанность перед богом, и т. д. и т. д.