Закон   ::   Вайян Роже

Что в ее глазах он некое олицетворение того, кого с самого раннего детства ее научили чтить, бояться и любить, как бога-отца, в те минуты, когда он восседал в своем огромном неаполитанском кресле, недвижный и задумчивый, отдавая распоряжения слугам; как бога-сына, когда он ласкал и лелеял девушек, живших в его доме; как святого духа, когда он поучал, вычислял и выказывал заботу; он предпочел бы скорее походить на Зевса, на Феба или на Гермеса, но это уже из другой мифологии, не из той, которой обучали Мариетту. Что даже еще сейчас, когда его наполовину парализовала болезнь Венеры, он внушает страх, уважение и любовь, три лика единого чувства, не имеющего точного имени, но связывающего людей сильнее, чем все прочее, три лика единого чувства, наиболее близкого к абсолютной любви, о коей тщетно мечтают любовники. Что любовь, о которой говорит сейчас Мариетта, ближе к абсолютной и недостижимой любви, о коей мечтают любовники, чем та случайная, что связала Мариетту с юным ее другом, но этого она тоже не знает.

Вот о чем думал дон Чезаре, глядя на тихонько плачущую у изголовья постели Мариетту и глядя на самого себя внутренним оком мысли по многолетней своей привычке, а правая его рука лежит на парчовой подушечке, а левая - держит руку Мариетты, и сам он не спускает с нее глаз.

Что до любовных наслаждений, думалось ему, он сумел бы пробудить чувственность девушки и сделал бы это с таким великолепным искусством, какое и не снилось ее молоденькому дружку, он, дон Чезаре, думалось ему, грозный и ласковый Зевс Громовержец, одним мановением руки заставляющий дрожать землю. Но жестокосердая Венера сразила его, парализовав в ту самую минуту, когда он уже решился положить девушку на ложе свое.

А Мариетта все плакала и плакала.

- Ты от меня что-то скрываешь, - сказал дон Чезаре.

- Я боюсь Маттео Бриганте, - выпалила Мариетта.

- Значит, ты ему обещала?

- Нет, - ответила Мариетта, - нет.