Замки гнева   ::   Барикко Алессандро

— А сколько их можно сделать?

— Чего?

— Мерзостей.

— Не слишком много, если все-таки хочешь спать по ночам.

— Десять?

— Может быть, меньше. Если это настоящие мерзости, — немного меньше.

— Пять?

— Ну, скажем, две... не больше...

— Две?

— Две.

Пент слез со стула. Он прошелся немного по комнате, обдумывая все сказанное. Потом открыл дверь, вышел на веранду и сел на ступеньки у входа. Достал из кармана пиджака сиреневую тетрадку — потертую, скомканную. Очень аккуратно открыл ее. Вытащил из кармана огрызок карандаша, и крикнул в открытую дверь:

— Что идет после «два семь девять»?

Пекиш склонился над газетой. Он даже не поднял головы.

— «Два восемь ноль».

— Спасибо.

— Не за что.

Высунув язык, Пент медленно вывел:

280. Мерзости — пара за всю жизнь.

Подумал немного. И добавил:

Потом за них расплачиваются.

Перечитал. Все в порядке. Закрыл тетрадку и сунул ее в карман.

Вокруг, изнемогая от полуденного зноя, лежал Квиннипак.

История этой тетрадки, — как можно догадаться из вышесказанного, — началась двести восемьдесят дней назад, то есть в тот день, когда Пент в восьмой раз праздновал свой день рождения. Именно тогда мальчик интуитивно понял, что жизнь — это ужасно сложная штука и люди совершенно не готовы встретиться с ней лицом к лицу.