JК
Заморозь мне Маргариту :: Хендерсон Лорен
Страница: 11 из 373Иногда мне кажется, что я все это время разрабатываю всего одну идею. После того что произошло с Натом, я с головой ушла в работу, стараясь забыть и отвлечься, так что теперь просто-напросто перегорела.
– А ведь это было давно. – Джейни встревоженно посмотрела на меня: не так часто я вспоминаю Ната.
– Пару лет назад. Иногда мне кажется, что пару недель… Если бы не он, я бы никогда не начала заниматься мобилями. Надо будет рассказать всю эту историю придурку, который пишет наш каталог.
– Боже, только этого не хватало! – Джейни побледнела под слоем пудры.
У нее очень красивое пухлое лицо, как на полотнах восемнадцатого века, – круглые щеки, губы изогнуты, словно лук Купидона, белокурые кудряшки. Кожа Джейни напоминает дорогой белый бархат, истончившийся до такой степени, что от него остался только легкий пушок. Я всегда представляю ее девушкой с портрета в массивной позолоченной раме: вся в пене голубого шелка, томно возлежит в креслах, в руке веер, рядом – блюдо воздушных пирожных. Даже прорезиненное платье, которое она натянула на себя сегодня, было так щедро отделано оборками и увешано таким количеством ожерелий, что распознать в нем клубную спецодежду было нелегко. Джейни была моей ближайшей и самой старой подругой и сейчас сверлила меня своим особым взглядом: «Старшая сестра позаботится о твоей душе». Я даже обмякла под тяжестью этой заботы.
– Так вот почему последние два года ты ни с кем не встречаешься! Да на тебя страшно смотреть.
– А ведь это было давно. – Джейни встревоженно посмотрела на меня: не так часто я вспоминаю Ната.
– Пару лет назад. Иногда мне кажется, что пару недель… Если бы не он, я бы никогда не начала заниматься мобилями. Надо будет рассказать всю эту историю придурку, который пишет наш каталог.
– Боже, только этого не хватало! – Джейни побледнела под слоем пудры.
У нее очень красивое пухлое лицо, как на полотнах восемнадцатого века, – круглые щеки, губы изогнуты, словно лук Купидона, белокурые кудряшки. Кожа Джейни напоминает дорогой белый бархат, истончившийся до такой степени, что от него остался только легкий пушок. Я всегда представляю ее девушкой с портрета в массивной позолоченной раме: вся в пене голубого шелка, томно возлежит в креслах, в руке веер, рядом – блюдо воздушных пирожных. Даже прорезиненное платье, которое она натянула на себя сегодня, было так щедро отделано оборками и увешано таким количеством ожерелий, что распознать в нем клубную спецодежду было нелегко. Джейни была моей ближайшей и самой старой подругой и сейчас сверлила меня своим особым взглядом: «Старшая сестра позаботится о твоей душе». Я даже обмякла под тяжестью этой заботы.
– Так вот почему последние два года ты ни с кем не встречаешься! Да на тебя страшно смотреть.