JК
Заморозь мне Маргариту :: Хендерсон Лорен
Страница: 3 из 373Кстати, мне нравится твое платьице.
– Спасибо. – Я удовлетворенно осмотрела себя. – Я в нем вылитая Скарлетт О'Хара.
Джейни взглянула на меня с откровенным недоумением:
– Ты его из старого тюля, что ли, сшила? Хотелось бы посмотреть на комнату, где висели такие занавески.
– Это шнуровка, идиотка.
У меня нет скарлеттовской Мамочки, которая впихивала бы меня в такое платье, пока я крепко держусь за спинку кровати; осиной талии мне тоже добиться не удалось, так что я чувствовала себя весьма сдавленно. А грудь, которая у меня и так никогда не была иллюзорной, сейчас рискованно распирала кожаный корсет.
– Сэм!
Я оглянулась: ко мне на всех парах несся очередной раб, больше похожий на ошалевшего Лабрадора. За ним, едва поспевая, на поводке волочилась хозяйка. Сначала я не поняла, кто меня окликнул: лицо раба пересекали два кожаных ремня, один закрывал глаза, другой – рот. Молнии, делающие его слепым и немым, были расстегнуты, и, вглядевшись в отверстия, я различила знакомые черты. На нем было черное резиновое боди без рукавов – так воздух циркулировал хотя бы под мышками.
– Как давно я тебя не видай! – кричал он. – Как дела?
По акценту я окончательно поняла, кто передо мной: Сальваторе – или Салли, как звали его друзья, – один из сицилийских геев, по понятным причинам огромной толпой эмигрировавших в Лондон. Мы вместе учились в художественной школе, но не виделись уже несколько лет.
– Привет, Салли.
– Спасибо. – Я удовлетворенно осмотрела себя. – Я в нем вылитая Скарлетт О'Хара.
Джейни взглянула на меня с откровенным недоумением:
– Ты его из старого тюля, что ли, сшила? Хотелось бы посмотреть на комнату, где висели такие занавески.
– Это шнуровка, идиотка.
У меня нет скарлеттовской Мамочки, которая впихивала бы меня в такое платье, пока я крепко держусь за спинку кровати; осиной талии мне тоже добиться не удалось, так что я чувствовала себя весьма сдавленно. А грудь, которая у меня и так никогда не была иллюзорной, сейчас рискованно распирала кожаный корсет.
– Сэм!
Я оглянулась: ко мне на всех парах несся очередной раб, больше похожий на ошалевшего Лабрадора. За ним, едва поспевая, на поводке волочилась хозяйка. Сначала я не поняла, кто меня окликнул: лицо раба пересекали два кожаных ремня, один закрывал глаза, другой – рот. Молнии, делающие его слепым и немым, были расстегнуты, и, вглядевшись в отверстия, я различила знакомые черты. На нем было черное резиновое боди без рукавов – так воздух циркулировал хотя бы под мышками.
– Как давно я тебя не видай! – кричал он. – Как дела?
По акценту я окончательно поняла, кто передо мной: Сальваторе – или Салли, как звали его друзья, – один из сицилийских геев, по понятным причинам огромной толпой эмигрировавших в Лондон. Мы вместе учились в художественной школе, но не виделись уже несколько лет.
– Привет, Салли.