Занятой человек   ::   Набоков Владимир Владимирович

Это тоже люди занятые: горнорабочие сознания, они, по принятому выражению, "копаются в себе", глубоко забирая врубовой машиной совести и шалея от черной пыли грехов, грешков, грехоидов. К их числу Граф не принадлежал: грехов особых у него не было, не было и принципов. Он занимался собой, как некоторые занимаются живописью или сосгавлением коллекций, или разбором рукописи, богатой замысловатыми переносами, вставками, рисунками на полях и темпераментными помарками, как бы сжигающими мосты между образами,-- мосты, которые так забавно восстановлять.

В занятия его вмешалось нечто постороннее,-- это вышло неожиданно и мучительно,-- как быть? Постояв у окна (и все придумывая расправу с глупой, ничтожной, но неотразимой мыслью, что на днях,-- девятнадцатого нюня,-- он вступит в тот возраст, о котором говорил отроческий сон). Граф тихо покинул свою потемневшую комнату, где уже все предметы, приподнятые волной сумерек, не стояли, а плавали, как мебель во время наводнения. На улице было все еще светло.-- и как-то сжималось сердце от нежности рано зажженных огней. Граф заметил сразу, что кругом что-то творится, распространялось странное волнение, собирались на перекрестках, делали загадочные угловатые знаки, переходили на другую сторону и, снова указывая вдаль, замирали в таинственном оцепенении. В сумеречной дымке терялись существительные, оставались только глаголы,-- даже не глаголы, а какие-то их архаические формы. Это могло значить многое: например -- конец мира.