Западный экспресс   ::   Юрский Сергей

Видел, но говорить об этом не мог… не смел… С кем говорить? С нами, семнадцатилетними сосунками, воспитанными вчерашней школой на верность партии Ленина -

Сталина? Бессмысленно, опасно… Да еще, попросту говоря, слов мало – он плохо знал русский язык, он только учился.

Вот наиболее близкие из моих соучеников – русские Валентин Томин и Анатолий Шустов, немец Курт Кене, чех Богумил Барта, китаец

Цзен Цинмин. Нам преподавали “Советское государство и право”.

Теория государства и права. История государства и права. Права не было – мы это начинали понимать. А ГОСУДАРСТВО – было.

Могучее, беспредельное, всеохватывающее. Мы вступили во взрослую жизнь на переломе. На наших глазах стали ломаться, выходить из строя и заменяться новыми отдельные части этого чудовищного государственного механизма. Смерть Сталина. Новая Ходынка в

Москве на его похоронах. Откат в “деле врачей”. Расстрел Берии

(а ведь мы-то поначалу гордо назывались “Бериевским набором юристов”). Первые вести о существовании ГУЛАГа. Начало реабилитации, в которой мы отчасти принимали участие как следователи – практиканты в райпрокуратурах.

Мы слушали лекции по уголовному праву, в которых нам доказывали убедительно и неопровержимо, что смертная казнь необходима для санации общества, для торжества справедливости. Для торжества попранного преступлением морального духа общества.