Записки диссидента   ::   Амальрик Андрей Алексеевич

Первой картиной, которую продала Гюзель, был портрет жены корреспондента, у которого я был по просьбе Гинзбурга. Они, кажется, долго сомневались, купить ли этот портрет, для нас же это был чуть ли не вопрос жизни и смерти, и, получив 66 долларов, мы почувствовали себя невероятными богачами, первым делом купили красивый вязаный костюм для Гюзель, до этого она ходила в старых одеждах своих подруг. Гюзель стали время от времени заказывать портреты, главным образом, иностранцы. У меня была небольшая коллекция работ молодых художников, которую я собрал до первой ссылки, а часть картин они мне дали для продажи и несколько я продал. Власти отвергали неканоническое искусство, богатых коллекционеров почти не было - и иностранная колония в Москве была, по существу, единственным рынком. Низкие цены в Москве делали живопись доступной даже для тех, кто не мог бы купить картины хороших художников у себя на родине, многие хотели приобрести в чужой стране что-то для нее характерное и сравнительно редкое, к тому же неофициальное искусство несущее в себе элемент протеста и тем не менее разрешаемое властью отвечало чаяниям иностранцев о "либерализации" советской системы. Я не говорю об общем для всех времен и народов желании украсить свой дом. Помню, как была поражена американка, зайдя к нам в комнату и увидев развешанные по стенам картины: они создавали своего рода магнитное поле. Пока человек живет в атмосфере красоты, это все же смягчает присущие ему зависть и злобу, я согласен, что "красот спасет мир", но мы скорее идем от красоты, чем к красоте.