Записки гробокопателя   ::   Каледин Сергей

Веки Синяка были татуированы со времен первой юношеской ходки двумя краткими, но емкими словами: "Не буди".

Роман послушно снялся с тахты.

- Собирайся, чучело, - ласково похлопал он Синяка по плечу.

- И купите чего-нибудь к столу, - вдогонку им крикнул Иван.

Проводив друзей, Иван принес из-под ванны, где погнилей микроклимат, две майонезные баночки с замотанными марлей горлышками. На баночках были наклеены этикетки - "муравьи голодные", "муравьи сытые". Раздвижной рамочкой он выгородил промазанного сиропом "Бадрецова Романа Львовича" со всеми прилегающими подробностями, развязал марлю на голодных муравьях, осторожно вытряхнул цепких мурашей внутрь рамочки и карандашом довыскреб особо прилипчивых.

Муравьи разбрелись по тексту. Не лесные, барственные, с тугими обливными пузиками, а крохотные, псивенькие, мелочевка насекомая. Они учуяли сахар, заерзали, выстраиваясь чередой по сладкому следу, и принялись за работу...

У Ивана оказался вынужденный перерыв. Он со вкусом потянулся, вспоминая о своей судьбе, о том, что жена пьяная в соседней комнате, что они с дочкой не жрамши с утра, и сочинил стих в одну строку, даже не один стих, несколько. "Люблю поесть. Особенно - съестное". "Нет, весь я не умру, и не просите". "О смысле жизни: никакого смысла".

Друзья принесли готовых харчей. Роман, чтобы не отвлекать Ивана, взялся сервировать пол возле тахты на газетах "Экстра-М". Синяк втихаря подсасывал джин прямо из горлышка.