Завещание Афанасия Ивановича   ::   Толстой Алексей Николаевич

Мне бы в девятнадцатом году сказали, чтобы я вышел в цепь под деникинские пулеметы за лозунг "снижение цен на трикотаж"... Тут же бы этого лозунгщика уложил, дыхнуть не дал... Головой под облака ходили... Вы мне не возражайте, все возражения знаю. И сам скажу еще: революция - это все равно как заряд энергии, вбитый в народ... Не растрата, но именно - биллион киловатт... И теперь она раскручивается... Костры, зарева потухли, горят шестнадцатисвечовые лампочки... Все правильно, все в порядке... Вешай, боец, шашку на гвоздь... А почему все-таки горечь? Почему жарко, когда вспомнишь былое? Вот я крикну вниз: "Братишки, кто из вас станет за двадцать шагов, я буду стрелять?.." ...Не об заклад, а так, на геройство... (Закинув круглое лицо, надув шею, он засмеялся весело.) А мы, случалось, стаивали... Уж, конечно, не из-за того, что жизнь не дорога: жизнь нам тогда, может, еще дороже казалась, - а дороже жизни картинно стать: стреляй, не моргну... Ну, и спирт тут, само собой, имел действие...

Он вдруг перегнулся с балкона и крикнул:

- Афанасий Иванович!

Но за гулом толпы голос его не долетел до того, кого он звал: в толпе двигался кряжистый человек без картуза, русоволосый, причесанный на пробор. Он шел с портфелем, тяжело ступая. Коричневый френч его с двумя орденами Красного Знамени был расстегнут. Горбоносое красивое лицо с подстриженными усами казалось лениво-мрачным. Вот кто-то поклонился ему он поднял стальные страшноватые глаза, ответил без улыбки на поклон. Остановился у газетного киоска, и плечи его, казалось, заслонили и продавца, и киоск...

- Э, жалко - не слышит...