Взятие Вашингтона   ::   Пендлтон Дон

Правда, Броньола призналсяЛео Таррину, с которым Палача также связывала давняя дружба, что он не смог бы хладнокровно уничтожить Болана.

Самое удивительное было то, что, несмотря на многочисленные встречи с полицией, Болан еще ни разу не выстрелил в полицейского. Еще в самом начале, в Питтсфилде, он записал в своем дневнике: «Полицейские лишь выполняют свою работу. Мне не в чем их упрекать. Я постараюсь избегать встреч с ними». Позже, в Лос-Анджелесе, он добавил: «Я не ставлю себя выше закона. Единственная надежда для человечества — это справедливость, реализуемая через законность, но я не могу покинуть поле боя ради этого идеала. Я обхожу закон для достижения эфемерной цели, но я уважаю законную власть. В какой-то мере мы — союзники».

В Аризоне он отказался от карательной операции и объяснил это так: «Лео вовремя предупредил меня, что парень из ФБР проник в семейство. Я не могу его предупредить об опасности, поэтому отменяю операцию». После визита в Сан-Франциско в блокноте Болана появилась новая запись: «Фараоны — тоже стражи порядка». И наконец Манхэттенский рейд оставил такие строчки: «Признаюсь, цепляюсь за жизнь изо всех сил. Но я всегда помню, что настанет день, когда мне, видимо, придется принять смерть от руки полицейского».

Болан балансировал, как на канате: с одной стороны — закон, а с другой — преступный мир, каждый лагерь грозил ему смертью. Многие полицейские уважали Болана, другие не могли отступить перед чувством долга.