Страница:
19 из 236
Пригород с редкими фонарями, длинные ряды почерневших домов, каналы, в которых дрожат уже бледнеющие звёзды, непроглядная темень, где иногда мелькают квадратные точки света: вьетнамские лавчонки, в которых неподвижные торговцы дремлют между грудами голубых чашек… Действительно ли Жерар преподавал в лицее? Его поведение, его манера говорить меняются по мере того, как он устаёт. Хотелось бы мне знать… Мы едем очень быстро, и теперь становится почти холодно. Забившись в свой угол и скрестив для тепла руки на груди, я по-прежнему слышу всю ту демократическую болтовню за ужином, все те смехотворные лозунги, уже немыслимые в Европе и подобранные здесь, как ржавые, непригодные корабли; я по-прежнему вижу, какой восторг они вызывают у людей отнюдь не юношеского возраста, почти стариков… И за всем этим медленно вырастает комиссариат в Кантоне: это он стоит за радиограммами, которых не может скрыть Гонконг, — они появляются одна за другой, как открытые раны.
1 июля
Гонконг. — Китайские санитары в больницах объявили забастовку.
Корабли Навигационной компании Индокитая не могут выйти из порта.
Вчера были совершены новые террористические акты.
Нет никаких известий о том, что происходит в концессии Шамянь.
Хандра, тоска, досада… Я не знаю, чем заняться в этом городе, где вынужден ожидать отправления парохода, — а я так стремлюсь в Кантон. Жерар приходит ко мне в гостиницу, и мы садимся завтракать; ещё очень рано, и в зале, кроме нас, почти никого нет. Он рассказывает мне, на сей раз не так туманно, о Гоне, который занят теперь истреблением — одного за другим — начальников английских спецслужб, и о человеке, к которому мы отправимся во второй половине дня, человеке, который волей случая стал, по выражению Жерара, «повивальной бабкой Гона».
|< Пред. 17 18 19 20 21 След. >|