Час крысы   ::   Зайцев Михаил

Он бы сумел выдавить из Сахары в горле членораздельные звуки, наверное, сумел бы, если бы пришедший на стук человек стал с ним разговаривать. Но Павел даже не рассмотрел толком, кто пришел, что за чин — дверь, скрипнув запорами, скрипя петлями, отворилась, в каменный мешок ворвался водопад слепящего света, и деревянная дубинка ударила по темечку измученного матроса Лыкова. И узник пал лицом в засохшие экскременты. И у насекомых начался пир...

...Очнулся Павел от качки, свежести легкого бриза и запаха океана. Он так и не узнал никогда, сколько часов, а быть может, и суток, провел в забытьи. Может быть, он иногда приходил в чувство, лежа в карцере-душегубке, но не запомнил этих кратких проблесков сознания. А сейчас он лежал на палубе небольшого катера. Он и еще несколько чернокожих арестантов. А вдоль бортов сидели на корточках, сжимая в руках допотопные карабины, негры-конвоиры в форме, слегка отличной от полицейской.

Павел приоткрыл правый глаз, левый заплыл окончательно и категорически отказывался открываться. Чесалась нещадно распухшая, истерзанная насекомыми скула. Противно ныла шишка на темени, болела голова, на губах было солоно и мокро. И тело ощущало, хоть и слабо, соленую влагу. Павел догадался, что его недавно окатили водой, скосил глаз и увидел валявшееся неподалеку ведро на веревке. Увидел и улыбающихся конвоиров. Пара из них улыбалась особенно широко. Эта пара глядела на оживающего Павла, как победители тараканьих бегов на оправдавшего их надежды прусака.