Зеркала прошедшего времени   ::   Меренберг Марта

Никогда он больше не сможет обнять своего Геккерна, прижаться к нему, прильнуть всем своим горячим и податливым телом, которое по-прежнему хотело принадлежать только Луи, отчаянно рвалось к нему, страдая и любя, как рвалась сейчас на части его душа, истекая кровью, медленно покрываясь льдом и остывая, как зияющая пустота, как забвение и медленная, ежедневная, мучительная смерть.

– Пушкин! Александр Сергеич! Здравствуй, друг мой!.. О, Natalie, какая честь… Катрин, Александриночка – прошу вас, сюда, сюда, к нам…

Дантес поднял голову и увидел невысокого господина с тонкими чертами лица, светло-оливковой кожей, выпуклыми африканскими губами и очень светлыми, северными, совершенно питерскими глазами. Его мелко вьющиеся волосы были аккуратно уложены, холеные руки с длинными ногтями выдавали старания дорогого и умелого мастера маникюра. В руках он сжимал тяжелую трость с золотым набалдашником, которую сейчас отставил в угол, присаживаясь за соседний столик вместе с тремя очаровательными дамами, при взгляде на которых сердце Жоржа забилось сильнее и чаще, а тоска, свившая в сердце черное воронье гнездо, стала отступать.

– Это Александр Пушкин, знаменитый сочинитель, – сказал повеселевший Строганов, сделав попытку снова налить вина Сашке Трубецкому, но, нарвавшись на суровый взгляд Жоржа, передумал.