JК
Зеркала прошедшего времени :: Меренберг Марта
Страница: 260 из 320Я думаю, вам хорошо известно о том, что ваш супруг вызвал меня на дуэль…
Да что такое с ним сегодня? Полноте – да он ли это? Ее влюбленный белокурый рыцарь, подняв голову, в упор смотрел на нее тяжелым, мрачным взглядом, без тени улыбки, и она испугалась, почуяв неладное, и заметалась, не ожидая ничего подобного… Она была, пожалуй, готова к тому, что он накинется на нее с поцелуями и пылкими признаниями, но не к суровому допросу.
И вообще… Что он себе позволяет – кажется, его фамилия пока еще Геккерн, а не Бенкендорф!
Вместо ответа она томным, медленным жестом поправила колье на тонкой шее и, полуоткрыв влажный красный ротик и чуть прикусив нижнюю губу, уставилась в окно, на тусклый и промозглый ноябрьский день, не имеющий ничего общего с осенью – холодный и промозглый, зимний, сырой, рано клонившийся к темно-серому свинцовому закату.
– Что вы хотите услышать от меня, Жорж? При чем тут я? – Натали чувствовала, что ее нервы натянуты до предела, терпение вот-вот иссякнет, а быстренько закончить весьма опасный разговор страстными поцелуями скорее всего не удастся, что было непонятно и странно и совсем уж не похоже на обычное поведение влюбленного мужчины. – Зачем вы пришли – чтобы учинить мне допрос? Может, вы еще начнете кричать на меня? – В ее нежном голосочке зазвенели серебряные колокольчики, послышались слезы, и янтарные глазки, прекрасно натренированные перед зеркалом, безупречно выразили смесь смятения и страха. Нижняя губка ее дрогнула, и ей удалось наконец благополучно выжать слезу.
На Дантеса это, кажется, произвело должное впечатление, и он мучительно покраснел, не сводя с нее печальных голубых глаз, в которых так явно светились пронзительная жалость и тягостный упрек.
Да что такое с ним сегодня? Полноте – да он ли это? Ее влюбленный белокурый рыцарь, подняв голову, в упор смотрел на нее тяжелым, мрачным взглядом, без тени улыбки, и она испугалась, почуяв неладное, и заметалась, не ожидая ничего подобного… Она была, пожалуй, готова к тому, что он накинется на нее с поцелуями и пылкими признаниями, но не к суровому допросу.
И вообще… Что он себе позволяет – кажется, его фамилия пока еще Геккерн, а не Бенкендорф!
Вместо ответа она томным, медленным жестом поправила колье на тонкой шее и, полуоткрыв влажный красный ротик и чуть прикусив нижнюю губу, уставилась в окно, на тусклый и промозглый ноябрьский день, не имеющий ничего общего с осенью – холодный и промозглый, зимний, сырой, рано клонившийся к темно-серому свинцовому закату.
– Что вы хотите услышать от меня, Жорж? При чем тут я? – Натали чувствовала, что ее нервы натянуты до предела, терпение вот-вот иссякнет, а быстренько закончить весьма опасный разговор страстными поцелуями скорее всего не удастся, что было непонятно и странно и совсем уж не похоже на обычное поведение влюбленного мужчины. – Зачем вы пришли – чтобы учинить мне допрос? Может, вы еще начнете кричать на меня? – В ее нежном голосочке зазвенели серебряные колокольчики, послышались слезы, и янтарные глазки, прекрасно натренированные перед зеркалом, безупречно выразили смесь смятения и страха. Нижняя губка ее дрогнула, и ей удалось наконец благополучно выжать слезу.
На Дантеса это, кажется, произвело должное впечатление, и он мучительно покраснел, не сводя с нее печальных голубых глаз, в которых так явно светились пронзительная жалость и тягостный упрек.