JК
Зеркала прошедшего времени :: Меренберг Марта
Страница: 91 из 320Катрин дошла до того, что стала всячески высмеивать стихи и рисунки Александра Сергеевича, приписывая на полях его рукописей непристойности, которые не всякий гвардеец позволил бы себе произнести даже в мыслях. Пушкин страшно злился и орал на всех без разбору, дико сверкая белками глаз и обзывая всех «дурами» и «старыми девками».
Кроме, разумеется, Натали.
Натали он боготворил, называя ее «своей Мадонной», восхищался ее поэтической, чистой красотой и при этом постоянно изменял ей, о чем знали, естественно, все, кроме нее. Или ему так казалось. Верность одной женщине не входила в список его достоинств и добродетелей, как и большинства его дружков, с которыми он частенько наведывался то в Михайловское, то в Тригорское. Но ему мало было просто завоевать женщину. Ему было необходимо, чтобы о его победах знали все, и он трубил о них во всех своих стихах, даже о тех победах, которых в помине не было, но ему хотелось бы, чтобы в них никто и никогда не сомневался.
Он не забывал отовсюду посылать «прелестной Натали» нежные письма с заверениями любви, при этом писать их мог, валяясь в постели с одной, а то и двумя дворовыми девками, о чем, разумеется, тоже все знали, но молчали. Взять хотя бы Вульфа… Катрин вздохнула, вспоминая последний приезд Алексея Вульфа, который был чуть постарше ее, его нежные взгляды в ее сторону и пожатие руки… И как потом ей рассказали о «невинных забавах» в Михайловском «милого Лешеньки» и «милого Сашеньки». Санька Осипова, Анетта Керн… да если бы ей намекнули, что у него в постели была и сама старуха Осипова, она бы, пожалуй, не удивилась. Не такая уж Осипова и старуха.
Кроме, разумеется, Натали.
Натали он боготворил, называя ее «своей Мадонной», восхищался ее поэтической, чистой красотой и при этом постоянно изменял ей, о чем знали, естественно, все, кроме нее. Или ему так казалось. Верность одной женщине не входила в список его достоинств и добродетелей, как и большинства его дружков, с которыми он частенько наведывался то в Михайловское, то в Тригорское. Но ему мало было просто завоевать женщину. Ему было необходимо, чтобы о его победах знали все, и он трубил о них во всех своих стихах, даже о тех победах, которых в помине не было, но ему хотелось бы, чтобы в них никто и никогда не сомневался.
Он не забывал отовсюду посылать «прелестной Натали» нежные письма с заверениями любви, при этом писать их мог, валяясь в постели с одной, а то и двумя дворовыми девками, о чем, разумеется, тоже все знали, но молчали. Взять хотя бы Вульфа… Катрин вздохнула, вспоминая последний приезд Алексея Вульфа, который был чуть постарше ее, его нежные взгляды в ее сторону и пожатие руки… И как потом ей рассказали о «невинных забавах» в Михайловском «милого Лешеньки» и «милого Сашеньки». Санька Осипова, Анетта Керн… да если бы ей намекнули, что у него в постели была и сама старуха Осипова, она бы, пожалуй, не удивилась. Не такая уж Осипова и старуха.