Жан-Кристоф. Том I   ::   Роллан Ромен

Он слушает, затаив дыханье; в наиболее драматических местах сердце у Кристофа начинает сильно биться. Он, правда, толком не разбирается в событиях и не представляет себе, где и когда совершались все эти подвиги; очень возможно, что дедушка был лично знаком с Арминием, а Регула — бог весь почему это взбрело ему в голову! — Регула сам Кристоф, может быть, видел в церкви в прошлое воскресенье. Но все равно, при рассказе о героических деяниях и у старика и у ребенка сердце ширится в груди от радости и восторга, словно они сами все это совершили, ибо и дедушка и внук — оба в равной мере дети.

Но куда скучнее получалось, когда дедушка в самую патетическую минуту прерывал рассказ и переходил к своим излюбленным поучениям на духовно-нравственные темы. Поучения эти можно было свести к какой-нибудь совсем простой мысли — очень хорошей, конечно, но не слишком новой, например: «Лучше брать лаской, чем грубостью»; или: «Честь дороже жизни»; или: «Лучше быть добрым, чем злым» — только у дедушки это выходило гораздо запутаннее. Старик не опасался критики со стороны своей юной аудитории и разглагольствовал всласть с обычной для него неуклюжей высокопарностью, не стесняясь повторять одни и те же слова или оставлять фразы неоконченными или даже, безнадежно увязнув посреди речи, болтать что попало, лишь бы заполнить пробелы в мыслях. Стараясь придать своим словам большую силу, он сопровождал их жестами, которые частенько не вязались со смыслом. Кристоф слушал его почтительно: он считал, что дедушка очень красноречив, но скучноват.