Жанна дАрк   ::   Твен Марк

— А если кто-то чужой врывается к человеку в спальню среди ночи, когда этот человек раздет, неужели вы будете настолько несправедливы, что скажете: раздетый человек показывается людям?

— Конечно, нет. — Добрый священник казался несколько смущенным и, отвечая, чувствовал себя неловко.

— Разве грех остается грехом, если он совершен непреднамеренно?

Отец Фронт всплеснул руками и воскликнул:

— Ах, дитя мое, я вижу теперь свою вину!

Он привлек ее к себе, приласкал, стараясь примириться с ней, но она была в таком сильном возбуждении, что не могла сразу успокоиться, прильнула лицом к его груди и, заливаясь слезами, сказала:

— В таком случае феи совсем не виновны — ведь у них не было злого умысла. Они не знали, что кто-то проходит мимо. А поскольку эти крошечные создания не могли постоять за себя и напомнить, что закон не должен карать невиновных, а только злоумышленников, и так как у них не нашлось ни одного друга, который бы вспомнил и сказал за них такую простую вещь, — за это их навсегда лишили их жилища. Это несправедливо, слишком несправедливо.

Добрый старик еще крепче прижал ее к своей груди и сказал:

— Устами младенцев осуждаются неосторожные и легкомысленные. Да простит мне господь, но я желал бы вернуть назад бедных малюток — ради тебя! И ради себя также, потому что я был несправедлив. Ну, полно, не плачь — никто не сочувствует твоему горю так, как я, твой бедный, старый друг. Не плачь же, милая…

— Но я не могу удержаться: мне слишком больно. Ведь то, что вы сделали, — не пустяк.