Женщины у берега Рейна   ::   Бёлль Генрих

Я никогда не желал ни смерти, ни крови, в моем досье ты ничего не найдешь, ничего.

Блаукремер (холодно смотрит на него). А может, ты заблуждаешься? Откуда тебе знать, кто и что мог собрать о тебе? Откуда тебе знать, что хранится в сейфе у Бингерле? Я этого не знаю. А жена Плотгера… и Антверпен?

Кундт. Это ты своей циничной болтовней толкнул жену Плотгера на смерть после того, как она спросила о сожженных вами документах. Тебе следовало знать, что она была цыганского происхождения и что, сжигая документы о цыганах, вы также уничтожили историю ее родителей. А девчонку в Антверпене ты довел до безумия, заставив сделать аборт у какой-то шарлатанки. Надо было признать ребенка – вот я всегда признавал своих внебрачных детей… Ну а документы Клоссова лежат на глубине в двести восемьдесят метров… Господи, не понимаю Эрну Думплер: зачем она послала к бедняжке Элизабет того идиота-аниматора… Не это ей требовалось, совсем не это.

Блаукремер. Уж ты-то наверняка знаешь, чего ей не хватало…

Кундт (удивленно смотрит на него,– тихо). Дорогой Фриц, есть одно странное слово, оно означает, насколько я помню, любовь. Надо было оставить ей столь дорогое ее сердцу воспоминание об этом влюбленном русском юноше. Ты должен был оставить ей воспоминания о ее отце, нацистском бароне, который вздернул на конюшне ее брата, а затем повесился сам. Но тебе непременно требовалась поруганная аристократка, отец которой был бы казнен русскими.