Женщины у берега Рейна   ::   Бёлль Генрих

Он тоже вечно голодал и студентом иногда забегал к нам перекусить, аесли ты угощал его вдобавок парочкой сигарет, он чувствовал себя миллионером.

Герман. Бингерле достаточно предупреждали. Он знает, в чем дело.

Эрика. И знает, что это может стоить ему жизни?

Герман. Должен знать. Он игрок и ставки делает крупные.

Эрика. Одного я не поняла ночью. Вы говорили о каком-то графе.

Герман. Это старый трюк Кундта, да ты знаешь. В щекотливых делах он старается прибегать к услугам какого-нибудь графа, желательно молодого, энергичного, благородной наружности и по возможности обладающего быстроходной машиной, а еще лучше – самолетом.

Эрика. Почему же не князя или принца?

Герман (смеется). Поразительно, однако «граф» звучит лучше «князя» или «принца». Наверное, все дело в букве «а». «Граф» звучит сильнее, я бы сказал, внушительнее… «Его светлость» напоминает оперетту, в этом чувствуется безвкусица…

Эрика. Да, помнится, был такой граф Праунхайм…

Герман (почти жестко). И граф Троиц цу Штумм.

Эрика. Оба очень милые, граф Клорен тоже.

Герман (жестко)-. Да, страшно милые.

Эрика. А теперь у вас новый граф.

Герман. Граф Эрле цу Вербен. Молодой, энергичный и со скоростной машиной.

Эрика. Доешь же наконец яйцо и бутерброд.

Герман отпивает глоток кофе, закуривает сигарету, отодвигает в сторону очищенное с одного конца яйцо.

Впервые за тридцать семь лет ты не съел утром яйцо – первый раз с тех пор, как у нас вообще появились яйца на завтрак.