Жестокость   ::   Нилин Павел

Я прямо спросил:

- К Юльке?

Он утвердительно мотнул головой и конфузливо улыбнулся.

Ложась непривычно рано спать - в одиннадцатом часу, - я распахнул наше единственное окно, так как в комнате было нестерпимо душно, а на улице темно от черной тучи, плотно обложившей уже все небо. Ночью, наверно, будет гроза.

Я проснулся от шороха. Венька, по-кошачьи пригнувшись, влезал в окно.

- Хорош сыщик! - засмеялся он надо мной. - Открыл окошко и спит. Залезай кто хочет и вытаскивай тебя за ноги, как жареного зайца.

- Дышать нечем, - сказал я, - даже голова заболела...

- И мне что-то нехорошо, - сразу посерьезнел Венька.

Он зажег лампу и сел к столу, подперев щеку ладонью, будто у него вдруг заболели зубы.

- Несмелый я человек, вот в чем беда, - сознался он после некоторого молчания. - Не могу я ей вот просто так сказать. Робею.

- Насчет чего?

- Ну вот, опять здравствуйте! - поморщился Венька. - Насчет чего! Насчет чего прошлый раз говорили?

- А! - вспомнил я. И, сонный, не знал, что ему посоветовать.

А он настойчиво ждал ответа.

- Хочу написать ей письмо, - наконец сказал он.

- Письмо бы писать не надо.

- А что делать?

- Может, ты потом с ней поговоришь?

- Потом, потом! Когда же потом? Так все лето пройдет...

- А может, ничего ей пока не говорить? - неуверенно предложил я.

- Ну как же это можно не говорить? - возмутился Венька. - Это же, выходит, обман...

- Да, в общем-то нехорошо получается, - вяло согласился я, побарываемый сном.