Страница:
27 из 39
Учил он их целый день, а на следующее утро опять та же история: выстрелили и попадали.
Повёл их немец доучивать, а вечером я спрашиваю вестового:
- Как наши жиды?
- Живы, - говорит, - ваше благородие, а только ни на что не похожи.
- Что это значит?
- Не могу знать для чего, ваше благородие, а ничего распознать нельзя.
Обеспокоился я, не случилось ли чего чересчур глупого, потому что с одной стороны они всякого из терпения могли вывести, а с другой - уже они меня в какую-то меланхолию вогнали и мне так и стало чудиться - не нажить бы с ними беды.
Оделся я и иду в их закуту; но, ещё не доходя, встречаю солдата, который от них идёт, и спрашиваю:
- Живы жиды?
- Как есть живы, ваше благородие.
- Работают?
- Никак нет, ваше благородие.
- Что же они делают?
- Морды вверх держат.
- Что ты врёшь, - зачем морды вверх держат?
- Очень морды у них, ваше благородие, поопухли, как будто пчёлы изъели, и глаз не видать; работать никак невозможно, только пить просят.
- Господи! - воскликнул я в душе своей, - да что же за мука такая мне ниспослана с этими тремя жидовинами; не берёт их ни таска, ни ласка, а между тем того и гляди, что переломить их не переломишь, а либо тот, либо другой изувечит их.
И уже сам я в эти минуты был против Мордвинова.
- Гораздо лучше, - думаю, - если бы их в рекруты не брали.
Вхожу в таком волнении где были жиды, и вижу - действительно, все они трое сидят на коленях, а руками в землю опираются и лица кверху задрали.
|< Пред. 25 26 27 28 29 След. >|