JК
Жили два друга :: Семенихин Геннадий Александрович
Страница: 155 из 429Давайте я выверну наизнанку и просушу». На этот раз Рамазанов по каким-то причинам замешкался. И вдруг Зарема шагнула к Демину и взяла из его рук шлемофон.
– Вам выдадут? – запальчиво воскликнул Пчелинцев, не обративший внимания на эту маленькую сцену. – Да за что же? За победу над врагом? А вы разве забыли афоризм: победителей не судят? Это же сама царица Екатерина Потемкину когда-то сказала.
– Мало ли что, – проворчал Демин. – Потемкин был граф, а я всего-навсего командир авиационного звена.
– Да ведь это выше любого графского титула, – тихо улыбнулась Зарема.
Демин благодарно на нее посмотрел, вздохнул и зашагал на КП.
Когда он спустился по узким затоптанным ступенькам вниз, летчики их эскадрилья были уже в сборе. Они сидели в наиболее просторной половине землянки. В центре круглолицый майор Колосов и мрачный, с угрюмым, непроницаемым лицом полковник Заворыгин. Чичико Белашвили стоял над грубо сколоченным столом и, свирепо вращая белками глаз, потрясал зажатыми в кулаке кожаными перчатками. Громкие, гневные слова наполняли землянку. Маленькие усики топорщились над верхней губой Белашвили, как у сердитого кота. Красные пятна проступали на полном лице, и оно лоснилось, как спелое яблоко. Увидев входящего в землянку Демина, он задохнулся от гнева и на несколько мгновений даже потерял дар речи. Потом голос его стал тоньше и пронзительнее.
– Вот он и сам явился, своей собственной персоной.
– Вам выдадут? – запальчиво воскликнул Пчелинцев, не обративший внимания на эту маленькую сцену. – Да за что же? За победу над врагом? А вы разве забыли афоризм: победителей не судят? Это же сама царица Екатерина Потемкину когда-то сказала.
– Мало ли что, – проворчал Демин. – Потемкин был граф, а я всего-навсего командир авиационного звена.
– Да ведь это выше любого графского титула, – тихо улыбнулась Зарема.
Демин благодарно на нее посмотрел, вздохнул и зашагал на КП.
Когда он спустился по узким затоптанным ступенькам вниз, летчики их эскадрилья были уже в сборе. Они сидели в наиболее просторной половине землянки. В центре круглолицый майор Колосов и мрачный, с угрюмым, непроницаемым лицом полковник Заворыгин. Чичико Белашвили стоял над грубо сколоченным столом и, свирепо вращая белками глаз, потрясал зажатыми в кулаке кожаными перчатками. Громкие, гневные слова наполняли землянку. Маленькие усики топорщились над верхней губой Белашвили, как у сердитого кота. Красные пятна проступали на полном лице, и оно лоснилось, как спелое яблоко. Увидев входящего в землянку Демина, он задохнулся от гнева и на несколько мгновений даже потерял дар речи. Потом голос его стал тоньше и пронзительнее.
– Вот он и сам явился, своей собственной персоной.