Жили два друга   ::   Семенихин Геннадий Александрович

– Ты только не заплачь, – шептал, оглядываясь на конвоиров, Долин, когда их вели на казнь.

Сжимая исцарапанные кулачки, распухшая от побоев Вера отчаянно шептала в ответ:

– Я им заплачу, Павел Артамонович… я им заплачу!

И когда на Веру набросили веревочную петлю, она успела крикнуть, собрав последние силы:

– Слушайте меня, советские люди! Не верьте фашистской сволочи! Никогда им не взять нашей Москвы! Отомстите за нас!

…Сухими, без единой слезинки глазами всматривался Демин в последние строки материнского горького письма, и возникало перед ним поблекшее, в скорбных морщинах, худое старческое лицо. «И еще об одном хочу оказать тебе, сынок, – писала мать. – Не сплю я теперь ночами, потому нет мне больше покоя. Все про Веру думаю. Знаю, ты теперь летаешь в бой и часто смотришь смерти в лицо. Но я не стану призывать тебя к осторожности. Слез у меня больше нет, а сердце оборвалось в ту минуту, когда увидела на снимке Верочку нашу на виселице. Меня нарочно вызвал немецкий комендант и показал этот снимок. Протянул фотографию и, ухмыляясь, сказал: «Матка, вот твоя дочь. Возьми на память». Если бы ты видел, Николка, его лицо! Поэтому я не призываю больше тебя к осторожности. Одного требую как твоя мать – ты их побольше убивай за Веру, за таких людей, как Павел Артамонович. Убивай пулеметами, пушками, бомбами. Хоть винтами своей машины руби…»

– Винтами своей машины, – тихо повторил Демин, сидя возле молчавших ночных телефонов.