JК
Жили два друга :: Семенихин Геннадий Александрович
Страница: 402 из 429Я присвоил книгу своего погибшего друга. Спасите меня от вечного позора». Вот была бы паника».
– Послушайте, Сергей Кузьмич, ну а если одну-единственную фразу вписать…
– Чудак, – громко рассмеялся Батурин. – Час тому назад типографские машины выбросили последние десять тысяч тиража. А дальше… дальше книга выходит на широкую дорогу. Ее дадут «Роман-газета» и два издательства одновременно. Туда, конечно, ты сможешь внести свои исправления, если они на самом деле необходимы.
…В субботу Демин привез Зарему домой. Осунувшаяся и похудевшая, она расхаживала по маленькой комнатке, стирала с подоконников пыль, отчитывала мужа за невымытую посуду, придирчиво расспрашивала, как он принимал в их жилище Батурина и Оленина.
– Так прямо и посадил за стол?
– Так и посадил.
– И скатертью его не накрыл.
– Уй, какой негодник! Когда я о Батурине думаю, мне даже страшно становится. Это же классик нашего времени, дважды лауреат. А ты даже принять его как следует не удосужился.
Демин невесело ухмыльнулся. Зареме показалось, что он обиделся, он стоял в дверях и смотрел на нее грустными глазами. И она не выдержала этого взгляда. Она подбежала к мужу, прижалась к нему и зашептала:
– Ну ладно, ладно, давай мириться. Ты же знаешь, что я понарошке. Я тобой очень горжусь. Ты у меня самый смелый, самый умный. И журналом я горжусь, в котором ты повесть напечатал. Никогда не думала, что типографская краска лучше самых тонких духов.
– Послушайте, Сергей Кузьмич, ну а если одну-единственную фразу вписать…
– Чудак, – громко рассмеялся Батурин. – Час тому назад типографские машины выбросили последние десять тысяч тиража. А дальше… дальше книга выходит на широкую дорогу. Ее дадут «Роман-газета» и два издательства одновременно. Туда, конечно, ты сможешь внести свои исправления, если они на самом деле необходимы.
…В субботу Демин привез Зарему домой. Осунувшаяся и похудевшая, она расхаживала по маленькой комнатке, стирала с подоконников пыль, отчитывала мужа за невымытую посуду, придирчиво расспрашивала, как он принимал в их жилище Батурина и Оленина.
– Так прямо и посадил за стол?
– Так и посадил.
– И скатертью его не накрыл.
– Уй, какой негодник! Когда я о Батурине думаю, мне даже страшно становится. Это же классик нашего времени, дважды лауреат. А ты даже принять его как следует не удосужился.
Демин невесело ухмыльнулся. Зареме показалось, что он обиделся, он стоял в дверях и смотрел на нее грустными глазами. И она не выдержала этого взгляда. Она подбежала к мужу, прижалась к нему и зашептала:
– Ну ладно, ладно, давай мириться. Ты же знаешь, что я понарошке. Я тобой очень горжусь. Ты у меня самый смелый, самый умный. И журналом я горжусь, в котором ты повесть напечатал. Никогда не думала, что типографская краска лучше самых тонких духов.