Живи и помни   ::   Распутин Валентин

Михеич занемог или отговорился хворью,и на собрание пошла Настена, а о чем, по какому вопросу оно будет, заранее не сказали. И вот нате - бухнула. Уполномоченный похвалил, народ подивился, а Настена и сама испугалась своей смелости, но слово, как известно, не воробей, вылетит - не поймаешь. Отступать было поздно. Какой-то понимающий голос изнутри успокоил Настену, что она делает правильно. Коль сказала, значит, что-то подтолкнуло ее так сказать, неспроста это вышло. Может, хотела облигациями откупиться за мужика своего... Кажется, о нем она в это время не думала, но ведь мог и за нее кто-то подумать.

Михеич, как пришла и заикнулась про заем, сразу спросил:

- Ну и на сколь?

- На две тыщи.

Он вскинул от починки, за которой сидел на лавке, голову и не поверил:

- Ты че, дева, со мной шутки шутишь?

- Какие шутки...

- Ас ума не спятила? Они, может, у тебя есть? Может, спрятанные лежат?

- Нету.

- Чем ты в таком разе думала? Где ты их собираешься брать? Меня или ее, - он кивнул на печку, где лежала Семеновна, - может, хочешь загнать? Дак нас никто даром не возьмет.

- Сказали, в последний раз. Для победы.

- Для победы...

На печи завозилась Семеновна, высунула голову:

- Це, це она говорит?

- Говорит, что богатые сильно стали. Что денег много накопили. Так много, что девать некуда.

Настена пошла на свою половину, за ситцевую занавеску, где они с Андреем спали раньше и где до сих пор стояла ее кровать.