Живой   ::   Можаев Борис Андреевич

– А ты нюхни, Варвара Петровна, своего, – сказалФомич, подмигивая. – И все пройдет. Клин клином вышибают. У тебя, чай, покрепче моего будет.

Варвара Петровна нюхала табак. Но эту свою слабость она скрывала от посетителей.

– Да я ведь просто так, балуюсь иногда. Да уж ладно! За компанию, пожалуй, нюхну. – Варвара Петровна, смущенно улыбаясь, достала из стола большую круглую пудреницу с черным лебедем на крышке, насыпала оттуда на большой палец щепоть нюхательного табаку и сунула сначала в одну ноздрю, потом в другую. Потом она как-то тихо и тоненько запищала, закрыла глаза ладонью, все больше выпячивая нижнюю губу, судорожно глотая воздух, и вдруг как рявкнет! Фомич даже вздрогнул, поперхнулся дымом и тоже закашлялся.

– А-а-апчхи! Чхи! Хи-и-и! Ой, батюшки мои! – говорила, улыбаясь и вытирая слезы, вся красная, словно утреннее солнышко, Варвара Петровна.

– Кха! Кх-а! Кх-и-и! Черт те подери! – выругался Фомич, сморкаясь и вытирая слезы за компанию с Варварой Петровной.

– Ах, грех мне с вами, Федор Фомич! – Варвара Петровна спрятала наконец пудреницу с лебедем и сразу приступила к делу: – Ведешь ты себя прямо гордецом, товарищ Кузькин. Ведь нуждаешься?

– Да как сказать, – уклончиво ответил Фомич, – с какой стороны то есть…

– В том-то и дело. Нет чтобы зайти ко мне, поговорить, заявление написать. А то приходится все за вас делать. Ведь я одна, а вас, пенсионеров, не перечтешь.

– Мы на тебя не в обиде, – на всякий случай ввернул Фомич.

– То-то и оно-то.