JК
Животная пища :: Барлоу Джон Перри
Страница: 62 из 224Наевшись свиной кожи, размоченного в молоке хлеба и печенья, она наконец уснула.
Тогда центром внимания стали ее миниатюрные бело-рыжие копии. Всех служащих до единого внезапно охватило безотчетное желание приласкать котят. Но в работном доме распределение благ происходило по старшинству, и поэтому первым был Маркхэм, управляющий. Котенка положили ему на ладонь. Он лежал, не двигаясь, – комочек меха размером со свернутый носовой платок. Теплый. Тепло проникло в самое сердце Маркхэма, и он растаял. Куда только подевалась его непоколебимая суровость? Остальные тихонько посмеивались над этим зрелищем. В приступе нежности, воздушной, как паутинка, и такой мимолетной, что воспоминание о ней уже поблекло, Джозеф Маркхэм склонил голову над крохотным созданием и поцеловал его в макушку – так ребенок целует своего новорожденного братика.
Потом пришла очередь писаря. Тот заглянул на кухню, чтобы посмотреть, из-за чего поднялось столько шума, и Маркхэм, с сияющим от восторга взглядом, подозвал ничего не подозревающего клерка к себе и прижал одного котенка к его тощей груди (груди астматика, как выяснилось позже). Затем пушистый комочек перешел в руки смотрителя, повара и конюха, который приехал сюда по поручению хозяина, благотворителя работного дома, но занял свое законное место в иерархии.
По одному, словно эти крошки могли в любую секунду рассыпаться в пух, четырех котят бережно подняли с пола. Их держали гордо, точно хрупкий трофей, воркуя и едва дыша от восхищения.
Тогда центром внимания стали ее миниатюрные бело-рыжие копии. Всех служащих до единого внезапно охватило безотчетное желание приласкать котят. Но в работном доме распределение благ происходило по старшинству, и поэтому первым был Маркхэм, управляющий. Котенка положили ему на ладонь. Он лежал, не двигаясь, – комочек меха размером со свернутый носовой платок. Теплый. Тепло проникло в самое сердце Маркхэма, и он растаял. Куда только подевалась его непоколебимая суровость? Остальные тихонько посмеивались над этим зрелищем. В приступе нежности, воздушной, как паутинка, и такой мимолетной, что воспоминание о ней уже поблекло, Джозеф Маркхэм склонил голову над крохотным созданием и поцеловал его в макушку – так ребенок целует своего новорожденного братика.
Потом пришла очередь писаря. Тот заглянул на кухню, чтобы посмотреть, из-за чего поднялось столько шума, и Маркхэм, с сияющим от восторга взглядом, подозвал ничего не подозревающего клерка к себе и прижал одного котенка к его тощей груди (груди астматика, как выяснилось позже). Затем пушистый комочек перешел в руки смотрителя, повара и конюха, который приехал сюда по поручению хозяина, благотворителя работного дома, но занял свое законное место в иерархии.
По одному, словно эти крошки могли в любую секунду рассыпаться в пух, четырех котят бережно подняли с пола. Их держали гордо, точно хрупкий трофей, воркуя и едва дыша от восхищения.