Жизнь Клима Самгина (Часть 4)   ::   Горький Максим

Она продолжала:

- Чувствуешь себя... необычно. Как будто - несчастной. А я не люблю несчастий... Ненавижу страдание, наше русское, излюбленное ремесло...

Замолчала. Отель был близко, в пять минут дошли пешком.

Самгин вошел к себе, не снимая пальто и шляпу, подошел к окну, сердито распахнул створки рамы, посмотрел вниз...

"Самое непонятное, темное в ней - ее революционные речи. Конечно, речи - это еще не убеждения, не симпатии, но у нее..." - Он не сумел определить, в чем видит своеобразие речей этой женщины. Испытывая легкое головокружение, он смотрел, как там, внизу, по слабо освещенной маленькой площади бесшумно скользили темные фигурки людей, приглушенно трещали колеса экипажей. Можно было думать, что все там устало за день, хочет остановиться, отдохнуть, - остановиться в следующую секунду, на точке, в которой она застанет. Самгин сбросил на кресло пальто, шляпу, сел, закурил папиросу.

В том углу памяти, где слежались думы о Марине, стало еще темнее, но как будто легче.

"Что я нашел, что потерял? - спросил он себя и ответил: - Я приобрел, утратив чувство тяготения к ней, но - исчезла некая надежда. На что надеялся? Быть любовником ее?"

И, представив еще раз Марину обнаженной, он решил:

"Нет. Конечно - нет. Но казалось, что она - человек другого мира, обладает чем-то крепким, непоколебимым. А она тоже глубоко заражена критицизмом. Гипертрофия критического отношения к жизни, как у всех.