Жизнь Матвея Кожемякина   ::   Горький Максим

- Вот как делаются книги сначала! Какое удовольствие, должно быть, писать про людей! Я тоже буду записывать всё хорошее, что увижу. А отчего у вас нет карточки тёти Евгении?

Прежде чем он мог ответить, она уже предложила:

- Хотите - я подарю вам её портрет с Борей? Она прислала мамочке, а мне - не нужно. Хотите?

Кожемякин обрадовался, а она, глядя в сторону, сказала:

- Я очень её помню. А с Борисом переписываюсь даже, недавно он прислал свою карточку, он уже студент, - показать вам?

И вдруг, покраснев, спросила его, опуская голову:

- Вы очень её любили?

- Да-а, - вздохнул Кожемякин. - Очень!

- Я бы на её месте не уехала! Впрочем - не знаю...

Влажными глазами посмотрела на него, прикусив губу, и потом, жарко вздохнув, прошептала:

- Господи, как это хорошо! Точно - у Тургенева!

Её мягкое волнение коснулось сердца старика и словно раздавило в груди его тяжёлый, тёмный нарыв, он нагнулся над столом, бессвязно говоря:

- Любонька, как я ошибся!

Испуганная, она поднимала его голову сильными руками.

- Вы - добрый! - говорила она, оправляя его седые волосы. - Я знаю вы много сделали добра людям...

- Это для того только, чтобы оставили они меня в покое! Ведь все покоя ищут, в нём полагая счастье, - сознавался Кожемякин.