Жизнь Матвея Кожемякина   ::   Горький Максим

Матвей однажды слышал, как этот парень,идя по двору, ворчал:

- Бландарю... Черти!

Показалось, что он скрипел зубами.

Юноше нравились чинные обрядные обеды и ужины, ему было приятно видеть, как люди пьянеют от сытости, их невесёлые рожи становятся добродушными, и в глазах, покрытых масляной влагой, играет довольная улыбка. Он видел, что люди в этот час благодарят от полноты чувств, и ему хотелось, чтобы мужики всегда улыбались добрыми глазами.

В этот вечер отец, оглянув стол, спросил, нахмурясь:

- А Сазан где?

Савка завозился, открыл рот и радостно пустил:

- Г-гы-ы!

- Это что? - крикнул хозяин.

Деревянная ложка в руке Палаги дрожала, лицо её покрылось красными пятнами. Все за столом не глядели друг на друга. Матвей ясно видел, что все знают какую-то тайну. Ему хотелось ободрить мачеху, он дважды погладил её колено, а она доверчиво прижалась к нему.

Савка беспокойно вертел головой и тихонько рычал, собираясь сказать что-то.

- Чего вертишься? - строго спросил отец.

- Он ушёл, г-гы-ы! - радостно объявил Савка. - Скажи, говорит, хозяину, что я ушёл совсем. Я за водой на речку еду, а он идёт, с котомкой, гы!

- Пошёл Максим, и котомка с ним! - заговорил Пушкарь. - Опять в бега, значит.

- Да-а! - сказал отец, подумав и не глядя ни на кого. - И не простился...

- Приспичило, - пояснил солдат. - Любят это у нас - бродяжить...

Кожемякин положил ложку и сказал:

- Это такие люди - неугомонные, много я их встречал.