Жизнь и смерть поэта Шварца   ::   Найман Анатолий

Иногда - вроде видел, в другой раз - никогда, а в третий - пустота, и всё.

Таисья. Что же делать? Ты же историческое лицо. В конце концов лира.

Шварц. В том-то и дело. И спросить не у кого. Только если спиритически. Я умею.

Таисья. У Андрея Белого научился?

Шварц. У заместителя далай-ламы по духовным связям. (Начинает задергивать шторы.) Симпатичный парень (показывает раскосость), тридцати нет, чакры продуты, карма блестит, эгрегер разогрет немыслимо.

Таисья. Ты всерьез? Не боишься? Ты же крещеный, Шварц!

Шварц. Вот именно: не я крещеный, а я крещеный Шварц.

Таисья задергивает шторы на другом окне, Шварц ставит на стол и зажигает свечу, комната погружается в сумрак, подсвечены только лица и соединенные руки; и еще горит красным глазок магнитофона.

На змею помножен лебедь.

Трижды три выходит девять.

Три нужны, но хватит двух,

чтобы в воздух выпал дух.

Рот ко рту и руку в руку,

духа выдохнем друг другу.

К суше, водный дух, причаль,

дух воздушный, отвечай.

Голос (судя по всему, Шварца, искаженный записью на магнитофонную ленту, с завываниями). Кого - вам?

Шварц (Таисье). Кого? Ахматову опасно. Вдруг скажет: не знаю такого - мне будет неприятно. (В сторону голоса.) Кто поблизости.

Голос. Я - Эдуард - Багрицкий.

Шварц. Эдуард, чем докажешь?

Голос. Пе-ейте, коты-ы - ваше пи-иво - пропа-ахшее - по-отом и спе-ермой.

Шварц. Эдуард, видел я когда-нибудь Анну Всея Руси или не видел?

Голос.