Жизнь ненужного человека   ::   Горький Максим

Брови Зарубина были строго нахмурены, чёрные усики топорщились на приподнятой губе, он казался раздражённым, и можно было ждать, что из полуоткрытого рта взволнованно польётся быстрая речь.

- Идём! - сказал Мельников.

- А он, - они как же? - спросил Евсей, с усилием отрывая глаза от Зарубина.

- Полиция приберёт, - убитых подбирать нельзя - закон это запрещает! Пойдём куда-нибудь - встряхнёмся... Не ел я сегодня... не могу есть, вот уж третьи сутки... И спать тоже. - Он тяжко вздохнул и докончил угрюмым равнодушием: - Меня бы надо уложить на покой вместо Якова.

- Всё губит Сашка! - сквозь зубы проговорил Евсей.

Они шли по улице, ничего не замечая, и говорили каждый о своём подавленными голосами, оба точно пьяные.

- Где верное? - спрашивал Мельников, протягивая вперёд руку, как бы щупал воздух.

- Вот видишь - убили двух, - говорил Евсей, напряжённо ловя непослушную мысль.

- Сегодня, надо думать, много убито...

Мельников долго молчал, потом вдруг погрозил в воздух кулаком и сказал решительно, громко:

- Будет! Взял я грехов на себя довольно. За Волгой есть у меня дядя, древний старик, - вся моя родня на земле. Пойду к нему! Он - пчеляк. Молодой был - за фальшивые бумажки судился...

И, снова помолчав немного, шпион тихонько засмеялся.

- Что ты? - досадливо спросил Евсей.

- Всё забываю, - три года назад дядя-то помер...

Незаметно дошли до знакомого трактира; у двери Евсей остановился и, задумчиво посмотрев на освещённые окна, недовольно пробормотал:

- Опять люди... Не хочется мне идти туда.