Жизнь ни о чем   ::   Исхаков Валерий

А не кабинетный юноша (он почему-то в разговоре с Майей называл меня юношей, хотя разница в возрасте между нами невелика: мне скоро тридцать семь, ему - сорок три года), который еще лет пять будет носиться со своей диссертацией, аты будешь обшивать его и обстирывать, и создавать ему условия для "творческой деятельности" - ха-ха! - и пахать на двух работах, чтобы прокормить семью, и...

- ...и кстати, - оборвал он себя на полуслове. - Я понял, что юноша с одним чемоданом отправится к тебе. А куда со своим чемоданом отправится Горталов?

- Ну, все же знают Горталова! - польстила Майя. - Горталов нигде не пропадет. Горталов сумеет устроиться.

Горталов устроится. Горталов всегда устраивается - и не как-нибудь, а наилучшим образом. Что-то в нем есть такое, что с первого взгляда ясно: этот не пропадет, за этого можно не беспокоиться. Он не из тех, кто нуждается в вашей помощи, наоборот: к нему придете вы за помощью, когда припрет, и если он в состоянии помочь, он не откажет.

Майя между прочим отметила, что Горталов не удивился, на кого его променяли. Возмутился - да, выказал презрение - сколько угодно. Но удивления в глазах его, по которым Майя за годы супружества научилась читать безошибочно, хотя глаза у Горталова непроницаемые, как и положено зверюге его породы, удивления в его якобы непроницаемых глазах Майя не обнаружила.

Возможно, Горталов давно догадывался о наших отношениях. Так же, как теперь, возможно, догадывается о моем постоянном унижении перед ним, и воображаемые картины захвата и допроса тешат его оскорбленное самолюбие.