JК
Жозефина :: Сьюзанн Жаклин
Страница: 35 из 236И вдруг я услышала звук ключа, поворачиваемого в замке. Ирвинг!
У него был явно удачный день: я сразу поняла это по тому, как он весело насвистывал. Я сидела как вкопанная. Жози слезла с моей туфли и проковыляла в прихожую: посмотреть, что там такое. Свист резко прекратился. Ирвинг медленно вошел в гостиную.
Я произнесла фальцетом:
– Жози, а вот и папочка!
Она сразу сообразила, что к чему, и с такой скоростью устремилась к нему, что не удержалась на ногах и перекувырнулась. Ирвинг застыл как изваяние. Жози пустила в ход все свои чары и обрушила на него целый каскад трюков. Она жевала шнурки от его ботинок. Переворачивалась на спину. Играла с его брюками в «полицейские-воры». И под занавес напустила лужу на газету.
Наконец к Ирвингу вернулся дар речи, и он выдавил из себя:
– Что это такое? И чье?
(Интересно, как он себе это представляет? Станет чужой пудель бросаться к нему по слову «папочка»?)
Я похлопала ресницами и, оставив позади Арлин Френсис по части очарования, проворковала:
– Наше, родной.
В ответ я услышала:
– Чтобы я этого больше не видел! – И он протопал в спальню.
Что ж, я знала, на что иду. Я приготовила отличный скотч – как раз по его вкусу – и отнесла в спальню. После чего разыграла целую мелодраму, стараясь довести до его сведения, сколько радости пудель может привнести в нашу суровую жизнь.
У него был явно удачный день: я сразу поняла это по тому, как он весело насвистывал. Я сидела как вкопанная. Жози слезла с моей туфли и проковыляла в прихожую: посмотреть, что там такое. Свист резко прекратился. Ирвинг медленно вошел в гостиную.
Я произнесла фальцетом:
– Жози, а вот и папочка!
Она сразу сообразила, что к чему, и с такой скоростью устремилась к нему, что не удержалась на ногах и перекувырнулась. Ирвинг застыл как изваяние. Жози пустила в ход все свои чары и обрушила на него целый каскад трюков. Она жевала шнурки от его ботинок. Переворачивалась на спину. Играла с его брюками в «полицейские-воры». И под занавес напустила лужу на газету.
Наконец к Ирвингу вернулся дар речи, и он выдавил из себя:
– Что это такое? И чье?
(Интересно, как он себе это представляет? Станет чужой пудель бросаться к нему по слову «папочка»?)
Я похлопала ресницами и, оставив позади Арлин Френсис по части очарования, проворковала:
– Наше, родной.
В ответ я услышала:
– Чтобы я этого больше не видел! – И он протопал в спальню.
Что ж, я знала, на что иду. Я приготовила отличный скотч – как раз по его вкусу – и отнесла в спальню. После чего разыграла целую мелодраму, стараясь довести до его сведения, сколько радости пудель может привнести в нашу суровую жизнь.