JК
Жозефина :: Сьюзанн Жаклин
Страница: 82 из 236Сколько там у них бывает грудей: десять или одиннадцать? И вообще, что хорошего, если женщина похожа на скелет? Все прославленные красавицы отличаются приятной полнотой. Например, Софи Лорен и Анита Экберг.
Я возразила, что Грейс Келли худенькая, однако смогла пробиться.
– Грейс Келли – совсем другое дело, – авторитетно заявил Ирвинг. – В отличие от нее Жози – жгучая брюнетка. Ярко выраженный чувственный тип – как Лиз Тейлор.
Такое мог сказать только круглый идиот. Но я выдохлась. К тому же я сама брюнетка. И если Ирвингу доставляет удовольствие сравнивать Жози с Софи Лорен и Лиз Тейлор, с какой стати мне акцентировать внимание на ее недостатках? В конце концов, ведь это он оплачивает ее счета, а не миссис Эйхенбаум.
Глава 13. СЧИТАЕМ КАЛОРИИ
Изящество, с каким Ирвинг объяснил пышность форм нашей принцессы, убаюкало меня и усыпило мою бдительность. Всю осень и всю зиму полнота прогрессировала, и я начала воспринимать ее как неотъемлемую часть ее обаяния. Дошло до того, что я и глазом не моргнула, когда коридорный впервые воскликнул при встрече: «Привет, Пышка!» А если прохожие на улице бросали на ходу: «Что за миленькая толстушка!»– я относила это на свой счет.
Конечно, никто из близких друзей прямо не называл Жози толстой. То ли они ослепли, то ли слишком дорожили нашей дружбой. Во всяком случае, когда Беа Коул позволила себе подобное замечание, у меня не возникло и тени сомнения, что она сделала это не нарочно.
Я возразила, что Грейс Келли худенькая, однако смогла пробиться.
– Грейс Келли – совсем другое дело, – авторитетно заявил Ирвинг. – В отличие от нее Жози – жгучая брюнетка. Ярко выраженный чувственный тип – как Лиз Тейлор.
Такое мог сказать только круглый идиот. Но я выдохлась. К тому же я сама брюнетка. И если Ирвингу доставляет удовольствие сравнивать Жози с Софи Лорен и Лиз Тейлор, с какой стати мне акцентировать внимание на ее недостатках? В конце концов, ведь это он оплачивает ее счета, а не миссис Эйхенбаум.
Глава 13. СЧИТАЕМ КАЛОРИИ
Изящество, с каким Ирвинг объяснил пышность форм нашей принцессы, убаюкало меня и усыпило мою бдительность. Всю осень и всю зиму полнота прогрессировала, и я начала воспринимать ее как неотъемлемую часть ее обаяния. Дошло до того, что я и глазом не моргнула, когда коридорный впервые воскликнул при встрече: «Привет, Пышка!» А если прохожие на улице бросали на ходу: «Что за миленькая толстушка!»– я относила это на свой счет.
Конечно, никто из близких друзей прямо не называл Жози толстой. То ли они ослепли, то ли слишком дорожили нашей дружбой. Во всяком случае, когда Беа Коул позволила себе подобное замечание, у меня не возникло и тени сомнения, что она сделала это не нарочно.